Блокадное кольцо вокруг Ленинграда было прорвано 18 января 1943 года — тогда осажденный город получил связь с Большой землей. Но полностью блокада была снята только через год. Всего она длилась более 870 дней, и всё это время в городе героически работала служба скорой помощи. Врачи и медсестры спасали людей в условиях голода, холода, дефицита топлива, рисковали сами погибнуть под обстрелами, были крайне измождены. Но они продолжали выполнять свой долг, выезжая к раненым и больным жителям Ленинграда — число вызовов в день могло доходить до 360. Блокадный архив скорой помощи нашли случайно лишь несколько лет назад. Как проходили будни скорой в блокадном городе, «Известиям» рассказала куратор музея Городской станции скорой медицинской помощи Санкт-Петербурга Светлана Вахрушева.

Архив блокадной скорой

Архив трех подстанций ленинградской скорой помощи за 1941–1945 годы был случайно найден в 2004-м. Тогда в здании на Малой Садовой улице, где и сейчас находится городская станция скорой помощи, шел ремонт, рабочие вскрыли замурованный простенок. В нем и были спрятаны три больших баула с журналами вызовов. На их страницах скрупулезно зафиксированы дата и время вызовов, адреса и причины — дистрофия, ранение, бомба, роды, ДТП.

Блокадные годы тоже отражены в этих книгах. Количество вызовов сильно зависело от дня, рассказала куратор музея Городской станции скорой медицинской помощи Санкт-Петербурга Светлана Вахрушева. Именно там сейчас находится часть найденного архива.

— Например, 19 сентября 1941 года, когда было очень много бомбардировок, артобстрелов и очагов поражения, в книге записи вызовов мы насчитали 12 разворотов по 30 с лишним строк на каждом, — рассказала она «Известиям». — А вот в январе 1942 года есть дни, когда было всего по три-девять вызовов.

Но это, по ее словам, вовсе не означает, что в эти дни люди меньше болели или было не так много происшествий. Дело в том, что 24–25 января 1942 года в городе вообще не работали телефоны. Также в это время было и меньше выездов: готовых машин не хватало из-за недостатка топлива.

До начала войны четверть из общего количества вызовов скорой помощи в Ленинграде приходилась на несчастные случаи, а три четверти — на заболевания и роды. Но уже с июля 1941 года санитарный транспорт стал выезжать на вокзалы: с приближением линии фронта прибывали раненые, и их скорая помощь доставляла в госпитали и больницы. Позднее скорые начали перевозить пациентов из стационаров в пригороде Ленинграда в городские лечебные учреждения.

— Параллельно служба готовилась к возможным боевым действиям в городе, артобстрелам. Например, запасы медикаментов нужно было передислоцировать из централизованного склада на все районные станции скорой помощи. Если какой-то район города будет отрезан, то запасов медицинских препаратов должно быть достаточно, — пояснила Светлана Вахрушева.

Сестра за брата

Перед началом войны в Ленинграде ежесуточно работало 62 машины скорой помощи, но летом 1941-го наряд дежурных бригад увеличили до 72 — в городе ждали воздушных бомбардировок. Дополнительно было открыто две станции скорой помощи, и к началу сентября в Ленинграде работали девять станций, у трех из которых имелись и грузовые машины.

К началу войны ежедневно на станциях дежурили 23 врача и 352 средних медицинских работника. Летом около четверти сотрудников скорой помощи ушли на фронт. Оставшимся приходилось дежурить 20–25 суток в месяц вместо 10–12, как это было в мирное время.

— Поэтому набирали новых сотрудников на штатную должность «медбрат», а в реальности там были девушки, медсестры. Но тогда всех называли медбратьями. На эту должность приходили студентки медвузов, выпускницы школ, которые прошли двух-трехмесячные курсы, — пояснила Вахрушева.

Но в скорой оставались опытные сотрудники, они и обучали новичков уже на практике.

В сентябре 1941 года кольцо блокады сомкнулось вокруг города, начались активные бомбардировки. В первые их месяцы, как указывал в своем отчете Меер Абрамович Мессель, который в те годы был главным врачом службы скорой помощи Ленинграда, ее сотрудники активно работали в очагах поражения.

— В те месяцы основной задачей скорой помощи стало именно оказание помощи пострадавшим в очагах поражения с последующей эвакуацией, — пояснила куратор музея.

В случае большого количества раненых недалеко от очага поражения организовывали «пункт сноса», куда доставляли всех пострадавших. Там в зависимости от степени тяжести травмы медработники определяли, кого увозить в первую очередь.

«Сентябрь, октябрь, ноябрь и первые 10 дней декабря 1941 года были для скорои? помощи периодом наиболее интенсивнои? боевой работы», — писал в своем отчете Меер Мессель.

Не бросать на улице

В ноябре 1941 года закончилось движение водного транспорта по Ладоге, а лед еще не встал — так возможность доставить в город топливо оборвалась.

— На машину скорой помощи тогда выделяли примерно 8 л горючего, из которых 2 л нужно было потратить только на обогрев мотора в морозы. Много ли они наездят? — отметила куратор музея.

Когда сократилось поступление горючего, пришлось уменьшить наряд санитарных машин: в октябре 1941 года на линии работали до 69, в ноябре — до 49. Но с 18 декабря осталось только шесть санитарных автомобилей. Тогда медики для перевозки раненых и больных стали использовать ручной транспорт — санки с устанавливаемыми на них носилками.

— Но возможности доставки с помощью таких санок были ограничены: на длинные расстояния между станцией скорой помощи, адресом вызова и больницей такой «экипаж» не годился: долго, холодно, медсестрам не хватало сил, да сугробы тоже никто не чистил, — рассказала Светлана Вахрушева.

Службу скорой помощи при этом заваливали обращениями о том, что человек упал на улице и лежит без сознания.

«Это были лица, страдавшие элементарной дистрофией. До 3 декабря число таких обращении? в среднем не превышало за день 50, увеличившись к половине декабря до 200. На месте вызова врачи скорои? помощи в половине примерно случаев обычно констатировали смерть; часть больных умирала в приемных покоях, не дои?дя до отделении?», — указывал в отчете Меер Мессель.

Оказание первой помощи этим больным, по его словам, заключалось в даче возбуждающих препаратов, в укутывании и согревании. До 18 декабря таких больных безотказно госпитализировали в лечебные учреждения. Но затем это были вынуждены прекратить: не хватало машин на выезды. Но в городе работали и 4 тыс. санитарных пунктов, их открыли по линии местной противовоздушной обороны. Именно туда приносили людей, которые падали прямо на улицах, теряя сознание от голода.

— Сандружинницы, милиционеры, прохожие приводили и приносили людей с улицы вот в такие маленькие пункты и санитарные комнаты, организованные в некоторых жилищных хозяйствах по линии Красного Креста. То есть даже в самые сложные периоды людей на улицах не бросали, — заверила собеседница «Известий».

В ноябре-декабре 1941 года настали холода, и люди начали отапливать жилье буржуйками. Тогда участились вызовы скорой на отравления угарным газом, рассказала Светлана Вахрушева.

— Судя по журналу, отдельный штампик был для вызовов на ДТП. Назывался «уличное движение». Хотя, казалось бы, в этот период было мало транспорта, ДТП всё равно случались. В городе было общее затемнение, фонари не горели, фары не включали. К сожалению, поэтому люди часто сталкивались с автомобилями «лицом к лицу». Кстати, у бригад скорой помощи обязательно были фонари, — сообщила она.

Шли на свет

В период блокады станции скорой помощи работали и как амбулаторное звено. Горожане знали, где они базируются, и многие, понимая, что там есть врачи, приходили на станции сами.

— На станции №2, на улице Марата, и на станции №4, располагавшейся на улице Дровяной, активно велся амбулаторный прием. И потом сотрудники этих подстанций порой ходили на вызовы пешком, если это не очень далеко, — добавила Светлана Вахрушева.

Также в службе скорой помощи работало справочное бюро. Номер 03 знали все, поэтому в годы войны он стал и номером справочной — туда стекалась информация со всех стационаров о поступивших пациентах и погибших. Если пациент поступал без сознания и при нем не было документов, то стационары должны были сообщить справочной его рост (высокий, средний, низкий), пол, цвет волос, краткое описание одежды.

Как писал Меер Мессель, было «нельзя допустить, чтобы родственники или близкие пострадавших в крупных или мелких очагах поражения… обходили стационары в поисках их, совершенно непроизводительно затрачивая на это время и энергию».

В январе 1942 года служба скорой помощи Ленинграда стала заниматься и медико-санитарным обеспечением эвакуации по Дороге жизни на Ладожском озере, связывающей город с остальной страной. Меера Месселя назначили руководителем этой работы.

Сила в дисциплине

Врачи и медперсонал скорой помощи, как и другие жители города, страдали от недоедания, а затем и дистрофии, писал Меер Мессель. При этом, когда бригады выезжали на очаги поражения, нередко врачам и медбратьям приходилось участвовать и в разборе завалов.

— Это тоже отнимало силы у и без того ослабленных людей. Как вспоминал Мессель, были случаи, когда после ликвидации очагов поражения врачи и медбратья скорой помощи возвращались на станции настолько обессиленными, что их вносили в помещение на руках, — рассказала куратор музея.

От персонала скорой помощи всегда требовались абсолютная четкость, организованность, высокая дисциплинированность, отмечал Меер Мессель. Именно такая организация работы и личные качества сотрудников сделали возможной работу скорой помощи во время войны, полагает он.

«Каждый из врачей и медперсонала в годы войны обслужил десятки очагов поражения, неизменно показывая образцы стойкости, мужества и любви к порученному им делу, — писал главный врач. — В дни, когда город подвергался ожесточенным воздушным бомбардировкам и артиллерии?ским обстрелам, врачи, медсестры и шоферы, работая в очагах поражения, под бомбами и снарядами, проявляли неизменно высокое мужество, самоотверженность, а в некоторых случаях и подлинный героизм».

За время блокады скорая помощь Ленинграда потеряла более 16% личного состава. При исполнении служебных обязанностей погибли 27 работников скорой помощи, 77 умерли от голода.

Источник: iz.ru